Гибель самолетского парохода «Вера» есть поистине факт ужасный по его следствиям, и поразительный – по его обстановке и причинам. Сто тридцать трупов вытащено уже из волн матушки Волги, а сколько еще носится по этим волнам или лежит еще на дне – один Бог знает… По сотням погибших теперь льют слезы тысячи…
Возмущенные ум и сердце мучительно спрашивают ответа на вопрос – кто же, или что является виновником катастрофы? Неужели только небрежность – может быть – пьяного лакея, дурно заправившего лампу, утопила в реке до двухсот человеческих жизней? Неужели не было этим несчастным никакой перспективы спасения, если они в паническом ужасе лезли, в виду гибели первых смельчаков, на вернейшую смерть? Не может быть, невероятно… Здравый рассудок отказывается верить таким «причинам».
Разберемся подробнее в этом деле.
Загорелось в каюте первого класса, помещающейся в трюме носовой части «Веры». Никого из пассажиров в каюте в это время не было. Лакей, заметивший горевший на полу керосин из лопнувшей лампы, льет на «керосин» воду, а затем прибегает матрос с каким-то ковром. Между тем в носовой части «Веры» имеется паровой огнетушитель; достаточно было повернуть кран, чтобы дальнейшему развитию огня был положен предел. Очевидно, ни лакей, ни матрос не имели представления об огнегасительных средствах парохода. Далее.
Пароход повернул прямо против встречного ветра… У заправителей «Веры» не хватило сметливости и смелости, чтобы изменить положение корпуса судна к ветру, и пристать к мели кормой.
Затем – «много способствовало гибели то обстоятельство, что машина, при остановке парохода, продолжала работать и колеса парохода забирали воду и песок» и отбрасывали от берега и топили пассажиров, стремившихся выйти на землю. Машина продолжала работать в течение пяти часов сряду… Где же был машинист? Где средства и приспособления к остановке машины в подобных случаях?.. Вообще, где была и что делала власть пароходская, какие меры она приняла к спасению пассажиров? «Кто-то» − значит не командир – посоветовал бросать в воду скамьи и т. п. вещи, за которые можно было ухватиться… Наконец, обратим внимание на главное. Откуда могла возникнуть столь слепая паника, пассажиры бросались без смысла, без сознания в глубину, не пытаясь как-нибудь обозначить свое спасение? Вот, по нашему мнению, самое главное, коренное недоумение во всем ходе катастрофы. Людьми овладевает паника лишь тогда, когда под ударом внезапно налетевшего несчастия, они не видят под руками средств спасения. Поставьте себя, читатель, на место злополучных пассажиров «Веры». Кричат: «горим, пожар». Первое, что мелькнет в вашей голове, это мысль: «надо спасаться» и затем «как спасаться?» Вы не броситесь сразу в глубь при первом крике: «пожар!», но взглянете кругом, чтобы найти средство спасения, и вот, в следующий момент, когда вы с ужасом в сердце кругом себя не увидите ничего, что напоминало бы вам о средстве действительного спасения, вас охватит безнадежная тоска и паника, и тогда уже вы, повинуясь давлению ужаса от безнадежности – броситесь в воду все-таки с мыслью о спасении. Ясно, значит, что под руками у пассажиров не было спасательных аппаратов, и даже если таковые были, то их, как водится на пароходах, имелось ничтожное число, каких-нибудь 6−10 кругов и лодка, висящая за кормою, крепко пришвартованная и висящая только «для шику». Все эти спасительные средства и аппараты рассчитаны только на избавление от опасности нескольких человек, т. е. на случай сравнительно ничтожный, когда, напр., упадет человек в воду или пароход раздавит лодку. Во всех же случаях аварии самого судна пассажиры решительно обречены на погибель. Сгорела бы «Вера», налетела ли на карчу, камень, якорь или другое судно – гибель пассажиров была уже предрешена, предопределена. На чем могли бы спастись 400 человек пассажиров и команды? На каком пароходе, скажите, есть достаточные для этого средства? Ни на одном, хотя на Волге ходит до 30 пароходов, могущих вместить и вмещающих от 500 до 1500 человек.
Не трудно теперь отыскать настоящую причину несчастия. И легко воспламеняющийся керосин в пароходных лампах, и недостаток спасательных средств, и пьяная прислуга, и команда, не знающая своего судна −все это плод кулаческой скаредности предпринимателей, результат грошовых расчетов, перед которыми бледнеет и стушевывается жизнь целых сотен людей, оцениваемых предпринимателями лишь по стоимости пассажирского билета. Но этого мало; та же скаредность нанесла, без сомнения, огромные материальные потери многим лицам: погибли кормильцы своих семей и близких, погибло с ними их имущество, погибла почта, вероятно, сгоревшая, погибли товары… Кто же вознаградит все эти потери? Этот вопрос будет решать суд, но едва ли последний найдет достаточно формальной почвы для того, чтобы и наказать истинных виновников, и вознаградить потерпевших из средств пароходного общества… Подождем, впрочем, что скажет правосудие, и будем надеяться, что катастрофа «Веры» вызовет ряд обязательных мер к предупреждению столь грандиозных несчастий, как происшествие 9-го августа.
(Из газеты «Астраханский справочный листок», 1886 год, 13 августа, № 177, стр. 2. Материал предоставлен Алексеем Александровым)
Упоминаемые суда: Вера.
Упоминаемые судовладельцы: «Самолет», общество акционерное пароходное..